Наконец звуки внешнего мира прорвались сквозь тишину. Гудение мотора, треск искр, шелест. Выстрел, и тут же – стук упавшего на платформу тела. Жалобный визг. Скрежет когтей по металлу…

Пригоршня вскочил.

Вернее, он захотел вскочить, но после обморока это у него не очень-то получилось. Ухватившись за ограждение, сталкер тяжело встал на колени – голова закружилась, широкий бетонный колодец поплыл куда-то в сторону, – вцепился в прутья покрепче, зажмурил глаза и сжал зубы так, что в ушах загудело.

Слабость прошла, и он наконец встал. Висящий на запястье обрез качнулся, стукнув о металл. Никита откинул разорванную полу куртки, вытащил «узи» и повернулся, подняв оружие.

На середине платформы, возле гудящего двигателя, стоял Макс Болотник с «маузером» в руках и целился вверх. У ног его лежали две мертвые выдры. Плавники одной еще трепетали, когти царапали стойку двигателя.

– Что… – начал Пригоршня, поднимая голову, и тут Макс выстрелил опять.

Стрела крана почти исчезла из виду. В нижней части двойного троса было небольшое колесо, от которого дальше тянулось уже четыре троса, концами закрепленные на углах платформы. А от двигателя вверх шел провод, прикрепленный к колесу. Никита не понял, как все это действует, ему было не до того – из сумерек над ними спикировала, растопырив плавники, выдра. Болотник вновь выстрелил, она завизжала и упала на угол платформы. Та слегка качнулась, тварь заскреблась, Никита прыгнул к ней, пнул ногой между прутьями – выдра полетела вниз.

Болотник стал перезаряжать оружие. Никита, присев и положив «узи» перед собой, нащупал в кармане патроны, когда вверху показалась еще одна тварь – она не то летела, не то падала, но не отвесно, а наискось, приближаясь к платформе от стены, напоминая какую-то уродливую белку-летягу.

Пригоршня поднял обрез и выстрелил. Выдра взвизгнула, ровный полет нарушился, будто она наткнулась на невидимую стену, – толчок, кувырок… тварь камнем устремилась в бездну, плавники заполоскались на ветру.

И тут же сзади раздался треск. Сталкер, заряжающий обрез следующим патроном, чуть не подскочил. Развернулся – очередная выдра, чье приближение он не заметил, упала на раму, внутри которой находился двигатель. Оттолкнулась и прыгнула на него – и одновременно сзади за ней прыгнул Болотник. «Маузера» в его руках не было, зато сталкер сжимал нож – обмотанная лозой деревянная рукоять, узкий клинок… Он вонзился в хребет твари, и та выгнулась в полете, завизжала. Второй рукой Макс ухватил ее за загривок, плашмя свалился на платформу, утащив выдру вниз. Нож поднялся и опустился, прорезая спинные мышцы.

Она замерла, приоткрыв пасть, из которой вывалился острый, как у змеи или ящерицы, язык. Оставив нож в спине, Болотник встал на колени, достал «маузер» и как ни в чем не бывало вновь принялся перезаряжать его. Никита отвернулся, подняв обрез.

На платформу свалились еще три выдры, а потом все кончилось – видимо, расстояние до карниза со стрелой стало слишком велико и они уже не решались прыгать. Зато отголоски неразборчивых воплей до сих пор неслись сверху: вожак, который предпочел не нырять в колодец, поливал сталкеров бессмысленной руганью, перемежаемой религиозными призывами, смешанными с научной терминологией и названиями приборов. Опустив оружие, Никита некоторое время вслушивался, пытаясь разобрать отдельные слова. Подойдя к Болотнику, сидящему на раме двигателя с «маузером» в руках, он сказал:

– Они же дурные, выдры эти. Похожи на псевдоплоть, да? Совсем без мозгов. Как попугаи, повторяют, сами не зная что. Болтун этот не мог сам такое придумать. Про святой эксперимент, про кровавые жертвы в храме номер семь… Он услышал от кого-то, понимаешь? Про эту… про ампулу сердца…

Болотник равнодушно отвернулся, но Пригоршню не так-то легко было сбить.

– Ты понимаешь или нет? – с напором продолжал он. – И еще тот алтарь, с костями и железяками… Слушай, куда это мы попали, что за… за технокапище такое? Может, выдры внизу успели побывать и там наслушались всякого? Но от кого? Морлоки, кажется, неразговорчивые, значит, там еще кто-то есть. А мы прямиком к ним и едем, к тем, от кого вожак все это услышал… – Он замолчал, когда Болотник достал из кармана сенсор-лозу, встал и шагнул к ограждению. Макс перегнулся, глядя вниз, затем обошел платформу по периметру.

– Чего? – спросил Никита, когда он вернулся.

– Ярче стала.

– Что?

– Золотая рыбка. – Болотник показал мерцающий желтым светом колпачок. – Чем ниже опускаемся, тем сильнее светится. И ровно, без вспышек. Пространство все мягче, Никита.

Он впервые назвал спутника по имени, но тот не обратил на это внимания, завороженно разглядывая сенсор.

– Точно, – пробормотал он. – Ты понимаешь, что это значит? Здесь везде структура нарушена, и чем глубже, тем она… нарушеннее. Мы вроде по стенке такой пространственной воронки спускаемся, вмятины, и стенка все отвеснее. Так что же внизу, Макс, к чему это мы приближаемся? И кто там может жить, в таком месте?

Вместо ответа Болотник, спрятав сенсор, ткнул пальцем ему за спину.

– Что?

– Смотри, – сказал Макс.

Никита оглянулся: на стене колодца был распят человек. Как и те, вверху, облаченный в обноски, он висел над бездной, пронзенный заточенными концами согнутых арматурных прутьев. Голова со спутанными темными волосами запрокинута, рот разинут – из него торчал конец прута, пробившего затылок бедняги.

– Вот! – сказал Никита. – Я про это и говорю: кто его здесь подвесил? Это что, та самая «кровавая жертва», что ли? Или жертва – тот скелет в алтаре? Или… – произнося все это, он медленно подходил к краю платформы, пытаясь получше разглядеть распятого человека, который постепенно уплывал вверх. Вдруг Пригоршня ухватился за ограждение, подавшись вперед, перегнулся так далеко, что стоящему позади Болотнику показалось – сейчас он выпадет наружу. Макс даже шагнул вперед, чтобы схватить его за куртку.

– Касьян! – заорал Никита. – Болотник, слышишь?! Это же Касьян! Охранник, то есть этот… порученец у Слона! Который нас с Химиком на это дело подрядил… Касьян! Мы же его живым видели совсем недавно – он не мог сюда попасть за это время! Не мог, просто не мог, понимаешь?!

* * *

Полковник с Другалем устроились в кузове, Заика сел на переднее пассажирское сиденье, Емеля – за руль. Он вел джип не слишком быстро: под колесами была грязь, скорее всего, недавно в этих местах прошел ливень. Джип взбирался на твердые кочки, продавливал широкими колесами земляные холмики, иногда попадал в ямы – пейзаж за лобовым стеклом покачивался из стороны в сторону. Бараки были все ближе, и фигуры, двигающиеся от них, тоже. Когда Емеля понял, кто это там идет, он уже не удивился.

– Спрячься, – сказал он Заике. – Сядь под сиденьем.

– Не-е… – тот покачал головой, поднял «калаш» и стал открывать боковое стекло. – Стрелять б-буду, бить их б-буду…

Покачиваясь, волоча ноги, враги шли к машине – большая толпа, растянувшаяся на сотню метров. Емеля приоткрыл дверцу, удерживая руль одной рукой, высунулся и поглядел назад.